«Шестнадцатого января сгорела наша двухкомнатная квартира в аварийном доме, в которой я проживала со своими малолетними детьми и пожилыми больными родителями. До сих пор нам не выделили пригодной крыши над головой, скитаемся по родственникам. Сотрудники ПДН Московского района Казани (по месту жительства родственников) вменяют мне в вину, что я не обеспечила своих детей жильем. Но я не в силах решить жилищный вопрос…»

Это строчки из письма, которое прислала в «ВК» Диляра Гайсина, отчаявшись пробить стену равнодушия. Куда она за минувшие со дня пожара четыре месяца не обращалась, дошла до уполномоченного по правам ребенка в РТ. И ей везде разъясняли, что право на получение жилья у ее семьи есть. А вот воспользоваться этим правом на практике оказалось не так просто.

История у Гайсиной вообще непростая: квартира в признанном за три недели до пожара аварийным и подлежащим сносу доме № 19 по улице Ново-Азинской сгорела

отнюдь не по причине аварийности.

— Все случилось днем, когда я была на работе, а дочка в школе,— рассказывает Диляра.— У отца онкология, 4-я стадия. Он очень ослаб, все время хочет спать. А у мамы — болезнь Альцгеймера, она беспомощная, как маленький ребенок. В общем, они оба спали. Четырехлетний сынишка был дома, что он делал, не знаю. Мог, конечно, и до спичек добраться… Счастье, что соседи вовремя пожарных вызвали. В справке пожарные написали, что причиной пожара стало неосторожное обращение с огнем.

Еще Диляра говорит, что дом, в котором они жили, по-хорошему не в прошлом году должны были признать аварийным и расселить, а давным-давно. Он уже много лет не годился для проживания, и потому, дескать, скитаться их семье приходилось и раньше. В результате чего, собственно, сын Гайсиной и оказался без должного присмотра и мог добраться до спичек.

— Жить в нашей квартире было невозможно, вот мы из района в район все время и переезжали,— вспоминает Диляра.— В последний раз нам выделили место в детсаду в Московском районе, на улице Волгоградской, а возить туда сына из Советского района, где мы тогда жили, я не могла. А сын, хоть садик и не посещал, но в нем числился, и мне за это насчитали долг в десять тысяч. И пока я его не выплачу, сына ни в этот, ни в другой детсад не возьмут.

«Как такое может случиться?» — удивится непросвещенный читатель. А это привет от заявительной системы, которая у нас в социальной сфере теперь действует. Согласно заявительному принципу не только соцподдержка оказывается, и непосещение детсада у нас тоже без заявления об отказе посещать его непосещением не считается!

Впрочем, вернемся к жилищному вопросу. На заявления Гайсиной, просившей после пожара обеспечить ее семью временным жильем, в исполкоме откликнулись. Вначале их семье предложили комнату в общежитии — одну на всех. Но тут уж сама Диляра заартачилась, понимая, что пока семья не имеет никакого угла, шанс поселиться в относительно человеческих условиях у нее остается, а согласие въехать впятером в крохотную комнатку этот шанс напрочь перечеркнет. Тем более что и по закону им не одна, а как минимум две комнаты положены.

Потом им предложили другую комнату, и Диляра снова отказалась. А потом — вот счастье-то — сказали, что дают две комнаты в общежитии на Халитова. И Гайсина совсем было приготовилась в них въехать, но осмотрев будущее жилье, одумалась. Потому что в этих комнатах, которые, надо честно признать, к их заезду даже отремонтировали, текут батареи, не работает вентиляция, под новыми обоями скрывается плесень, а электропроводка положена под… линолеумом, покрывающим пол, так что первая протечка грозит жильцам в лучшем случае электротравмами.

— Я написала отказ,— говорит Диляра.— Хотя очень хочу в эти комнаты заселиться. Только после того как их приведут в нормальное состояние.

Можно, конечно сказать: ишь чего захотела. И посоветовать ей взяться за шпатель, мастерок, молоток и самостоятельно, как это обычно делается, довести жилье до ума. Только вот посильная ли это задача для женщины, которая одна растит двоих детей, тащит на себе больных отца и мать?

— Мы все сейчас живем у бабушки, которой 91 год,— говорит Гайсина.— Бабушка ко мне хорошо относится, но в двухкомнатной хрущевке кроме нее живет мой дядя и его гражданская жена. Мы им мешаем, они пишут жалобы в полицию — в ПДН. И там реагируют…

В общем, теперь получается, что Диляра, которая бьется-бьется, но никак не добьется нормального жилья для своих детей — плохая мать.