Докричаться до президента РТ через его Инстаграм решили женщины, чьи дети попадали в инфекционную больницу в Казани. Они разместили рассказ об ужасах в этой клинике под снимком мальчика, которого Рустам Минниханов сфотографировал на юбилее детского журнала.

Инстаграм — это своеобразная «коробочка для фотографий», которую любой человек может завести себе в Интернете. Другие пользователи тоже могут посмотреть эти картинки и оставить под ними комментарии. Рустам Минниханов регулярно выкладывает в Инстаграме фотографии: цветы, туманное утро, большие стройки. А недавно президент разместил

портрет мальчика, которого он сфотографировал на юбилее журнала «Ялкын». Вот под этим снимком и появилось обращение к высшему должностному лицу в республике от матерей детей, имевших несчастье попасть в больницу на улице Окольной. Собственно, это даже не обращение, а крик души.

Чтобы увидеть эту больницу своими глазами, я проникла в нее со служебного входа. Чтобы никто не запрещал мне ходить там же, где ходят матери больных детей, чтобы женщинам не запрещали со мной разговаривать, чтобы не запугивали их. И чтобы никто не мешал мне фотографировать увиденное. Хотелось понять, неужели и впрямь в XXI веке в продвинутой нефтяной республике, чиновники которой не вылезают из-за границы, обогащаясь опытом по реформированию здравоохранения, могут быть такие детские клиники.

Сперва я перепутала лестницы и попала на ту, которой пользуется только персонал. Зрелище гнетущее: потолки и стены в подтеках, похожих на карту гигантских рыжих материков. Потом нашла нужную лестницу, поднялась на третий этаж, постучала в первую попавшуюся дверь. За нею  молодая женщина нервно ходит между кроватями и кричит в трубку, судя по всему, на мужа: «Скажи спасибо своей матери, что заставила нас лежать в этой ж… Че-че? Зацепили грибок, вся писюля красная!». Малыш в это время тихо играет на кровати. «К хирургу, говорят, надо будет ходить, лекарства пить!».

Напротив нервной мамы мальчика в палате с облупившимся потолком и осыпающимся кафелем сидит тихая женщина с грудной дочкой на руках. «Она здесь что-то подцепила?» — интересуюсь у нее. «Да не только она, вот эта женщина тоже,— указала та на свернутый в рулон матрас на пустой кровати.— Она выписалась вчера, хотела пойти кому-то жаловаться. У ее ребенка обморок был, а ей даже первую помощь не могли сразу оказать — врача искали. Тоже чего-то подцепили. А вы кто? С какой целью интересуетесь?»

Женщины вопросительно повернулись ко мне. Я объяснила, что проверяю жалобу, которую кто-то оставил в Инстаграме президента. «Это, может, та женщина пожаловалась, которая позавчера выписалась? — предположила тихая женщина.— Они четыре дня без диагноза лежали, а лечение получали. И она возмутилась. Вы, говорит, от чего нас лечите-то, раз диагноза нет? Я жаловаться буду. Забрала ребенка и ушла. А мы остались».

Женщины рассказали, что мучаются из-за вони и духоты, спрашивают у медсестер, откуда запах, а те пожимают плечами: дескать, трубы старые, все старое, забитое. «А что, кого-то нельзя, что ли, позвать прочистить? — возмущается женщина с девочкой.— А убирают как? Раз в день тряпкой помашут, а окон даже не касаются!»
Вообще-то, в этой больнице оказывают и платные услуги. Какого качества они, я не знаю, мне хотелось увидеть ту медицину, с которой сталкиваются обычные люди.

Открыв дверь в следующую палату, я от души пожалела ее обитательниц. Малюсенькая — с кухню — комнатка поделена перегородками на крохотные боксы. В этих каморках лежат шесть человек! «Мы тут спать не можем,— пожаловались мне женщины.— Кровати узкие!» Я присмотрелась: поперек одной лежит младенец. Как раз помещается, а мамам приходится спать вместе с детьми, отдельных мест для сна им не дают. «И главное, матрасы здесь комками, вот потрогайте!» — предложила молодая женщина. А ее соседка поделилась опытом, показала, как  затыкает неровности одеяльцами, простынями. На ее кровати лежал маленький мальчик с голой попкой. Он вспотел и хныкал. Я поинтересовалась, где они стирают пеленки, платки. А нигде, ответили женщины. Им, оказывается, запрещено стирать белье и сушить его на батареях. «А я вот кормящая мама, приехала из другого города, мне никто чистое привозить не может»,— обратилась ко мне худенькая молодая женщина. И провела в свой «отсек», показала бюстгальтеры, развешанные на спинке кровати. Глядя на разводы от грудного молока на них, я вдруг неожиданно для себя вспомнила то, что читала о ГУЛАГе: там кормящим матерям тоже запрещали развешивать пеленки, и они сушили их на себе. Клали сырые тряпочки на голую спину и плечи…

«Я уж тоже хотела написать жалобу, когда выпишемся»,— сказала крупная женщина. «А почему не сейчас?» — обратилась я к ней. На секунду женщина задержала на мне свой растерянный взгляд. И я все поняла: я же сама мама, знаю, какой террор может устроить медперсонал, особенно младший. Медсестра однажды не принесла моему грудному сыну смесь. Ребенок плачет, я бегаю по больнице, ищу ее — и вдруг слышу, как она хвастает перед подругой: «А Шарафиева-то  говорит: „Замените мне люльку, у моей колесо сломано!“. Я взяла и не принесла ей сегодня смесь!».

 — Здесь персонал очень грубый,— продолжила разговор после паузы крупная женщина.— Что хотят, то и делают. Ставят моему ребенку капельницу и говорят: «Держите своего ребенка, мамочка, если капельница вылетит, мы второй раз ставить не будем!». А мне что — связанным его держать с одиннадцати утра до восьми вечера, пока капает?

 — А с какими диагнозами лежите? — поинтересовалась я.

 — Не знаем,— хором ответили женщины.— Уже три дня лежим, пока не сказали.

 — На днях медсестра зашла, спрашивает, почему мой ребенок плачет,— вступила в разговор кормящая мама.— Я говорю: может, колики. Тогда она взяла и сделал ей укол но-шпы. И дочка посинела. Я побежала искать врача, а его нет. Прибегаю — ребенка нет. Спросила у уборщицы, где моя дочка. Ее, говорит, кажется, в реанимацию перевезли. Я — туда. А меня не пускают: «Выйдите, мамочка, вам нельзя к ребенку, у нас все стерильно!».

После всего услышанного я решила не ходить к главврачу клиники, чтобы услышать объяснения. Какая разница, что скажет: какие могут быть в такой ситуации оправдания? И главное, только ли врачи должны оправдываться? Но увидела на стене приемного покоя объявление: дескать, уважаемые спонсоры, помогите нам кто чем может на ремонт палаты для отказных новорожденных сирот. И решила все-таки встретиться с медиками. Но об этом в следующем материале.