68 лет — больше, чем было его отцу Саубану Лутфулловичу, когда тот в 1981-м ушел из жизни. «Отец умер в 57 лет. Война его раздавила. Совсем юным попал на фронт, а потом были все эти лагеря — немцы, американцы, англичане, наши… »

 

 

Когда началась война, Саубану Мухтарову было 17 лет. На фронт он пошел в 1942 году, попал в артиллерию, успел дослужиться до младшего сержанта, когда в августе 1943-го их часть попала в окружение в районе Донбасса. Дальше — контузия и плен… Сначала были несколько лагерей на территории Украины, потом военнопленного этапировали в немецкий Дортмунд.

 

В апреле 1945-го Дортмунд взяли союзнические войска США, однако, как утверждает Наиль Мухтаров, его отец вплоть до августа 1945-го  «фактически находился в плену» сначала у американцев, а затем, когда эта территория отошла под контроль войск  Великобритании,— у англичан. Все это время Саубан Мухтаров обучал «строевой подготовке профессионально несостоятельных солдат союзников». А после передачи советскому командованию в августе 45-го Мухтаров попал в фильтрационный лагерь под Куйбышевом (ныне Самара). В ноябре того же года он был освобожден, но оставался на оперативном учете КГБ СССР до мая 1958-го.

 

Клеймо военнопленного легло и на семью. «Меня в школе в комсомол отказались принимать, узнав, что отец был в плену»,— вспоминает Наиль Мухтаров.

 

Уже гораздо позже, с приходом «перестройки и гласности», сын решил восполнить пробелы в биографии отца и узнать в подробностях, что происходило с Саубаном Мухтаровым в 1943 — 45 годах, обращался для этого в разные архивы. Однако полную информацию по этому поводу ему не удалось получить до сих пор.

 

Тем не менее Наиль Саубанович уверен: если бы не издевательства и тяжелый подневольный труд в  лагерях, его отец прожил бы куда дольше.   

 

 

Рассмотрев заявление Наиля Мухтарова 28 января, Набережночелнинский горсуд отказал ему в удовлетворении требований к ФСБ России, указав, что требование компенсации морального вреда наследоваться не может. Что касается финансовых претензий истца к США, Украине, Германии и Соединенному Королевству Великобритании и Северной Ирландии, то горсуд вынес определение о прекращении производства в этой части, указав, что предъявление в российском суде иска к иностранному государству и его привлечение в качестве одной из сторон допускается лишь с согласия компетентных органов этого государства, если иное не предусмотрено международными договорами РФ или федеральным законом.

 

- На наш взгляд, судебный иммунитет иностранных государств применим в сфере публичных правоотношений, а в данном случае речь идет о возмещении вреда частному лицу,— не согласен с решением горсуда Роман Афанасьев, директор представлявшей интересы истца юрфирмы «Афанасьева Г. Н., Афанасьев Р. Е. и партнеры».— А у требований компенсации морального вреда и вреда здоровью сроков давности нет.

 

Изучив апелляционную жалобу, поданную юристами в интересах Мухтарова, 16 апреля Верховный суд РТ отменил определение нижестоящей инстанции, признав незаконным прекращение производства по иску в части требования денежной компенсации от иностранных государств.  «Поскольку городской суд принял этот иск к производству, то  сам суд, а не заявитель должен обращаться в посольство каждого иностранного государства и получать его согласие на привлечение к участию в деле. Производство по иску должно быть возобновлено»,— объяснила корреспонденту «Вечерней Казани» сотрудница пресс-службы ВС РТ Елена Коваль. По ее словам, в части отказа по исковым требованиям к ФСБ, представители Мухтарова не оспаривали решение горсуда.

 

- На моей памяти подобных исков не было. Насколько я знаю, компенсацию за плен платили только немцы в ельцинско-горбачевские времена и только живым участникам тех событий,— поделился с корреспондентом «ВК» заведующий казанским Музеем-мемориалом Великой Отечественной войны, редактор «Книги памяти» Михаил Черепанов.— И не надо путать фашистские лагеря с содержанием на территории, подконтрольной  американцам и англичанам,— там никого не эксплуатировали, не избивали, не унижали. Поверьте, советские пленные чувствовали себя там  намного лучше, чем потом в лагерях на родине.