пересадили почки 202 пациентам, троим — печень и еще троим — сердце. Могли бы гораздо больше, но, как и на заре развития отечественной трансплантологии, двигаться вперед не позволяет дефицит органов, полученных как у мертвых доноров, так и у живых. 

 

Во-первых, далеко не каждый труп — это потенциальный донор. Забор органа производится после смерти мозга, но… при бьющемся сердце. К примеру, донором может стать погибший от черепно-мозговой травмы или пациент, умерший от инсульта в больничной реанимации.  

 

Во-вторых, несмотря на то, что в России действует презумпция согласия на изъятие органов после смерти (то есть если вы при жизни не написали заявление о том, что органы у вас изымать нельзя, то их изымать можно), на практике родственники умерших часто препятствуют трансплантологам.

 

Недавно в Москве был случай, когда врачи решили изъять органы у погибшей в аварии девушки, не спросив согласия близких (на что имели полное право), в итоге родственники затаскали врачей по судам. 

 

- В России не ведется просветительская работа с населением на тему трансплантации органов, поэтому люди считают их изъятие чем-то вроде членовредительства или надругательства над телом. А вот в Испании, например, у входа во все католические храмы размещена надпись: «Не бери свои органы на небеса — небеса знают, что они нужны на земле»,— рассказывает консультант-координатор Минздрава РТ по вопросам констатации смерти человека на основании диагноза смерти мозга и организации забора органов человека с целью трансплантации Рустам Ахундов.— В развитых странах считается почетным, если кто-то после своей смерти спасает жизнь другому человеку. 

 

Сейчас врачи в Татарстане с надеждой ждут принятия поправок в Федеральный закон «О трансплантации…», согласно которым каждый россиянин сам будет решать при жизни, хочет ли он, чтобы после его смерти органы были пересажены другому человеку.

 

Предполагается, что волеизъявление будут фиксировать в личных документах, а также в федеральном регистре, чтобы в случае внезапной смерти человека его сразу можно было «пробить» по базе — согласен на иъятие органов или нет. К примеру, в США (где вообще-то действует презумпция несогласия на донорство) отметку о согласии ставят в водительских правах. При этом в  США  смертность среди больных, ожидающих пересадку органа, около 6 процентов, а в России, где действует презумпция согласия,— почти 60 процентов…  Предполагается, что поправки, которые рассматривает сейчас Госдума, вступят в силу с 2016 года.    

 

 

Татарстанские трансплантологи не перестают удивляться и тому факту, что генетические родственники тяжелобольных не спешат становиться донорами, чтобы спасти своих близких. Понятно, что сердцем пожертвовать невозможно, но, к примеру, почка — орган парный, и с одной почкой можно нормально жить. К примеру, в Японии 90 процентов пересаженных  почек — «родственные».

 

- За всю историю трансплантологии в Татарстане отдать почку родственнику согласились чуть больше ста человек,— говорит главный внештатный трансплантолог Минздрава РТ Шамиль  Галеев.— Сейчас у нас в листе ожидания на трансплантацию около 150 пациентов. А по республике на гемодиализе (искусственной почке) — 1100 человек. Подобрать нуждающемуся в трансплантации подходящую трупную почку очень сложно. В связи с постоянным дефицитом донорских органов за последние два года мы смогли помочь только 40 пациентам, выполнив трансплантацию почек. 

 

Работу врачей по спасению жизней осложняет и то обстоятельство, что материал для трансплантации — «скоропортящийся». «Срок годности» почки — 24 часа, печени — 6, сердца — всего 4. Поэтому последние два органа пересаживают пока только пациентам-казанцам и тем, кто живет неподалеку от Казани. Тем, кто живет дальше, приходится ждать пересадки на постоянном лечении в стационаре РКБ.

 

В ожидании поправок в законодательство и роста общественного сознания татарстанские врачи продолжают совершенствовать свои навыки в этой сфере.  

 

- Пересадка органа — работа не только команды трансплантологов,— объясняет Шамиль Галеев.— В одной операции задействованы более 60 специалистов! К тому же огромная работа проводится до пересадки и после: пациент должен пройти восстановительный период, орган должен прижиться. Вспомним, что в это время он принимает препараты, подавляющие иммунитет, и становится уязвим…

 

Не зря уже пять лет в КГМА проводят тематический курс усовершенствования для докторов по специализации «Трансплантология». Там обучаются не только хирурги и анестезиологи, но и нефрологи, терапевты, клинические фармакологи… 

 

- Успех такого комплексного подхода, когда все врачи поддерживают пациента с «чужим» органом, очевиден,— отмечает Галеев.— За последние два года мы добились стопроцентной выживаемости пациентов после операций и 95% — первичной приживаемости трансплантата. 

 

Вот только было бы что пересаживать, возвращается Шамиль Галеев к наболевшему. И советует всем обязательно посмотреть документальный фильм «Трансплантология — вызов смерти», где умерший мальчик, чьи родители дали согласие на то, чтобы он стал донором органов, помог спасти жизнь сразу семерым людям!